Положим, есть такие люди, что знают слово «Битлз», возможно, и имена ливерпульской четвёрки, но ни разу не слыхивали их песен. С «Пинк Флойд» история немножко другая. Даже те, кто и знать не знает, что это за банда, и тем более — кто в неё входит, наверняка слышали отрывки из их песен, ибо вставляют везде… Телепередача об экономике — и вы слушаете песню «Бабки» с характерным щёлканьем кассового аппарата. Историческая или футурологическая передача — и звучит вступление из «Времени» с перезвоном кучи часов. А «Хэй, училка!» с детским хором так и вовсе является в самых неожиданных местах. 

   «Розовые фламинги» начали свой полёт всего на пару лет позже «Битлов», но летали без малого тридцать лет (птица летит дальше жука). И конечно, это далеко не суровые и простые ребята с рабочего Ливерпуля, а утончённые лондонские эстеты, которые вместо простых песенок рулили крутейшие музыкальные полотна.

   Итак, в славном Лондоне студенты-архитекторы гитарист Роджер Уотерз и клавишник Ричард Райт играли в банде, менявшей имена и участников. После очередной смены состава Уотерз нашёл гитариста Сида Баррета, а сам переключился на бас. Впрочем, вскоре группа осталась и без вокалиста, и без ударника. Тогда место за барабанами занял Ник Мэйсон, а петь стал сам Баррет; впрочем, пели и Уотерз, и Райт. В этом составе группа записала два альбома. Первый же сингл наделал скандал — одна песня повествовала о трансвестите, кравшем женскую одежду, и была запрещена к ротации; вторая называлась — «Давай закурим, товарищ, по одной!» — но в шестидесятые смысл этой фразы был немного другой, чем в сороковые… Название песни пришлось сменить.

   К несчастью, Баррет экспериментировал не только с музыкой, но и с веществами, в том числе и с боевыми отравляющими… И стал отключаться прямо на концертах. Есть такие опорные даты в истории, например, 1968-й. В этом году начались проблемы у битлов, а «Флойды» пригласили нового гитариста и вокалиста Дэйва Гилмора. Баррет остался номинальным автором текстов и музыки, и формальным пятым участником. Вскоре покинул группу насовсем, с менеджерами, записал два сольных альбома, и ушёл в себя окончательно, иногда сочиняя песни, которые никто не мог понять. Правда, прожил так почти сорок лет.

   С этого момента Уотерз берёт управление на себя, пишет все тексты фламингов. Появляется легендарная «Обратная сторона Луны» с известными песнями «Время» и «Деньжата». Потом — «Звери» с легендарной летучей свиньёй. А вот противоречия между Райтом и Уотерзом углубились, и Райта выставили. Но он остался сессионным концертным клавишником! Звук стал более гитарным, ибо Гилмор был одним из лучших виртуозов шести струн. И вот Уотерз воплотил в жизнь грандиознейшее шоу «Стенка».

    Когда наши музыканты начинают говорить о «Стене», сначала восторгаются — «Нам бы так!» — потом вздыхают — «Так у них один фонарь на сцену дороже всей нашей аппаратуры...» И тем не менее, стоимость фонарей не выдержали и «Флойды» — концерты приносили одни убытки. Единственный, кто заработал на этом, был Райт, так как получал фиксированную зарплату сессионщика! 

   Спустя двадцать лет полёта из «Флойдов» ушёл и Уотерз. Но Гилмор и Мэйсон не думали сдаваться. Сначала они вернули Райта, и группа опять приобрела состав трио. Потом на место сессионного басиста был приглашён Гай Пратт, зять Райта. Уотерз слегка не понял, как это фламинго летит без него, и попытался отсудить название. Получил только шоу «Стена», которое и провёл при разломе стены Берлинской.

   А фламинги летали ещё десять лет, и налетали на два альбома. 

   Много в чём винили «Флойдов». И то, что они играли для постаревших битломанов, остригших патлы и занявшихся бизнесом и карьерой. И в недостатке социальной остроты. Но играть музыку шестидесятых, пережив волну харда, панка, хэви и гранжа, — согласитесь, это достойно уважения.